| * * * |
|---|
|
- Ты отстаешь, - опять твердят друзья. - Прибавить шагу ты не хочешь, видно! Уже седеет голова твоя... Ах, Зелик, Зелик, и тебе не стыдно? Ну что ж, друзья, простите вы меня. И солнце щедрым не всегда бывает. Быть может, в сердце у меня звеня, Для вас украдкой песня созревает. Я лампу погасил уже давно, Но оторваться от стола не в силах. Разрезав ночь, лучи глядят в окно, А ночь еще меня не отпустила. От новостей утратил я покой, Но не нашел единственного слова. Глядит бумага чистая с тоской И первой буквы требует сурово. Наутро ждете вы моих стихов, Вы, как зубам во рту, им счет ведете. И, словно нет во рту моем зубов, Я в ужасе - и вновь спешу к работе. Я знаю, в будущее далеко Шагнет наш год, меня зовущий властно. Но знаю я и то, как нелегко Его одеть словами песни ясной. Пока той песни нету у меня, И солнце щедрым не всегда бывает. Но знаю, что, в душе моей звеня, Для вас, для завтра песня созревает. 1940
Перевод Е. Аксельрод Зелик Аксельрод (1904 – 1941) Биография |
|
P.S. Ещё один выходец из местечка, соблазнившийся равноправием в стране безправных... Судя по всему, обычным конформистом Зелик Аксельрод не был, хотя и пользовался благами литературной элиты - до поры до времени... Не боялся спорить с первым секретарём компартии Белоруссии, возражал секретарю Союза писателей республики, но... Но должность ответственного секретаря, а потом редактора журнала “Штерн”... Что ж, история провела с Зеликом взаимозачёт, доказав ему, кто была власть, которой Зелик служил - группу еврейских литераторов числом около 20 человек арестовали в начале 1941 г. Не все дожили до начала войны... да они и не знали о ней! Дальше было так: Заключённых вывезли в лес. Рассортировали - на вопрос "За что сидишь?" отвечавших "За хулиганство, за воровство, изнасилование, грабеж, убийство,.." отпустили, остальных, говоривших "Меня оклеветали... Я ни в чем не виноват... Я ничего не говорил плохого... За шпионаж....", построив в несколько рядов, расстреляли в упор. Страна знала свои приоритеты. |